4. ЧАС БОГА

И час великого пришествия настал,
когда проснулись миллионы древних
предков,
проснулись гении ушедших вдаль отцов.
Когда боролись вы с толпой остервенелой,
вы жили тем, что верили в Любовь.

Смотрите же в глаза своих потомков,
поправших память исстрадавшихся отцов,
ослепших и оглохших в исступленьи,
готовых оплевать Христа ученье, –
смотрите, как по миру бродят стаи псов.

Я знаю, что в прекрасных ваших снах
вам грезился величественный век,
когда исчезнут многие «иуды»,
и замолчат кривляки – словоблуды...
не угадал ты, древний человек.

В почете тот, кто больше всех кричит
средь оглушительного гвалта, кто в безумстве
перед толпой осудит гения, забыв,
что так распяли на кресте Иисуса,
и так Сократа измотали, отравив.

Смотри, как все смешалось в этом мире,
как на великом Вавилонском пире,
как будто Бог послал великую напасть,
когда никто не разберется в этом гвалте,
когда на троне лжепророк имеет власть.

Смешалось все в мистерии ужасной,
и в этом маскараде ты узришь
все тех же «Цезарей» в пародии забавной,
мечтающих о лаврах жизни славной,
хоть перед ним они, как перед тигром мышь.

А там в толпе кричат: «Мы все – Наполеоны!»,
забыв, что тот по трупам шел к мечте.
Они в своей бесславной суете
заменят дьяволом божественное имя,
и наплевать им на Христа,
пройдут ведь мимо,
забудут все и жалкою толпой
исчезнут, словно пыль на мостовой.

Конечно ты заметишь, древний старче,
не изменилось ничего, но если раньше
ты смог бы разглядеть – где Бог, где тварь,
рабом был тот, кто был в сознаньи рабском,
сейчас же этот раб – и бог, и царь.

Мистерия двадцатого столетья
вдруг ослепила поколению глаза,
и в этом шуме оглушительного гвалта
не разобрать ни Гегеля, ни Канта
и не услышать Баховских творений,
и Моцарт был бы жив, прошел бы тенью,
и русский гений Пушкина бы здесь
наверняка был предан бы забвенью.
И если б Гете жил, сказал бы он:
«Друзья,
ошибка вышла в вашем поведеньи,
и вместо Бога правит миром сатана,
хоть часто вы и молите Христа,
чтоб он прощал все ваши прегрешенья».

А может в этой шумной круговерти,
в сокрытых и печальных закутках
стареют гении двадцатого столетья,
которых вспомнят через несколько веков, –
они мудреют тихо, не спеша,
смеясь улыбкой горькою над теми,
кто Цезарем иль Македонским мнит себя.

Замолкнут скоро восклицанья лжепророков,
уйдут они угрюмою толпой,
и человечество, погрязшее в пороках,
увидит свой спасительный Исход,
исполнив предсказанья древних предков.
Воскресни же из праха,
древний род,
смотри мистерию двадцатого столетья,
смотри, как созревает новый плод
средь сатанинской мрачной круговерти.